Как достали такого рода сообщения. Ведь, сходу и не разберешь, как на них реагировать? Ну, украли…, ну, злые хакеры…, ну и что? Что теперь? Всё равно завтра ещё украдут, и им, скорее всего, поначалу за это ничего не будет, возможно, лишь потом…, да и то, если они заиграются в эти свои, само собой разумеется, заказные игры… Что? Или вы не поняли логику периодически повторяющихся сообщений на эту тему? Сколько их уже было с момента запуска электронных платёжных систем? Да, множество! И что? Куда-то с тех пор подевались киберпреступники? Или, может, совершаемых ими краж стало меньше? Куда там?! Что ни новый случай поимки тех или иных взломщиков, то цифры всё страшнее. Причём, если раньше нас пугали, в основном, преступниками-одиночками, то теперь, всё чаще и чаще речь идёт преступных группировках.

Злые детки у злой мамки…

Тут поневоле подумаешь о том, что ситуация явно накаляется. Заодно, понимая, что все эти люди и до этого ведь явно не честным трудом жили. И кто-то же об этом знал. Например, всевидящие компетентные органы? Эти-то уж точно знали. И ничего не делали, по крайней мере, явно заметного, реально пресекающего подобную деятельность. А всё почему? Банально потому, что считали её воплощением поддерживаемой большинством общества политики. Ведь, только так можно объяснить тот факт, что количество злых хакеров никак не уменьшается. Такое может быть, только лишь, если они недвусмысленно, постоянно востребованы населением, подавляюще большой его частью. Той самой, которая, образно говоря, на камеру, официально говорит, что ненавидит все формы преступлений, а заодно и все виды преступников, на самом деле, искренне надеясь не только поживиться с их, так сказать, «труда», но ещё и использовать его для сведения счётов. Стало быть, для выживания всех тех, кого эти откровенно недобрые, гадкие «самаритяне» считают своими врагами, или же просто конкурентами.

Рассуждая совсем уж просто и понятно, замечу, что если на свободе оказывается слишком много нарушителей закона, то это значит, в первую очередь, следующее:

— отличить преступника от порядочного человека в рамках существующих социальных отношений очень непросто, ввиду откровенной конфликтности и противоречивости всего того, что из себя представляет общественное устройство;

— количество лиц, так или иначе, подлежащих заметно не мелкому уголовному преследованию, уличённых в склонности к агрессивному, деструктивному поведению, с одной стороны, слишком велико для того, чтобы применять против них тюремные наказания, а с другой стороны, такого рода граждане очень часто в принципе не хотят менять свой образ жизни, чего, конечно же, не исправить никакими тюрьмами.

Эти выводы хоть и просты, и вполне логичны, однако, никак не радуют. Причём, именно, своей логичностью и простотой. Которые, в данном случае, указывают на назревающую, серьёзную необходимость проведения большой социальной чистки, направленной на создание принципиально иных общественных взаимосвязей, обладающих минимальным, насколько это возможно, уровнем конфликтности. Параллельно с этим, по максимуму нацеленных на созидание и развитие общедоступной, прогрессирующей комфортабельности. Когда понимаешь, что за этими формулировками запросто просматриваются такие понятия, как война, становится совсем не до шуток.